A Vior, V Skripach - Твои губы бледнее туманных рос

Твои губы бледнее туманных рос,
Что болотная рябь - глаза,
Тина впуталась меж золотистых кос,
И гадюка на грудь вползла.

Среди ряски гуляешь всё, как в саду,
И постель тебе – донный ил,
Позабыла давно уж, в каком году
Твой любимый тебя убил.

Ты, не видя, глядишь на далекий дом,
Где живет со своей женой
Подаривший смертельный холодный сон,
Твой единственный и родной.

Позабылись и боль, и обиды яд,
Утонули в болотной мгле,
И ты веришь который уж год подряд,
Что он сердце отдал тебе.

Тянешь песнь, чтобы мог он тебя найти,
Ждешь, когда подойдет к воде,
И к холодной прижавшись твоей груди,
Свой покой обретет на дне.

Его любишь за гранью живых оков,
Остальное – неясный дым,
За черту не пускает тебя любовь,
И надежда – остаться с ним.

Он вчера приходил, он нашел тебя,
Вы легли на зыбун-траву,
И вдыхая болотный смертельный яд,
С Богом встретился поутру.

Но развеялся морок, узнала ты –
То другой был, не тот - чужой,
Сколько раз ошибалась, и все мертвы,
Кто нарушить посмел покой.

И однажды судьба приведет его,
Заплутает во мгле болот
Долгожданный, единственный, для кого
Призрак твой меж трясин живет.

Позовешь, и протянешь к нему персты,
Голос хриплый, как птичий крик,
Подойдет. Только вот, не узнаешь ты:
Он испуганный злой старик.

Упадет на колени в слезах молить,
Чтоб оставила доживать.
И протянется к прошлому память-нить,
Ты вернешься в тот день опять.

Как на шее затягивал он петлю,
Как в болоте тебя топил,
Как твердил, убивая: «Я не люблю!»
И как прочь убежать спешил.

Пронесется над топями горький смех,
Ты обнимешь и скажешь: «Мой!»
И душа, совершившая страшный грех
Не найдет средь трясин покой.